Гарри Поттер и Дары смерти
Copyright © 2019
Глава 1. Возвышение Тёмного Лорда
Эти две пары были узкими луной тропе. Стоял не шевелясь, и был один в груде других волшебные палочки, а затем, когда каждый понял, кто перед ним, убили палочки под мантию и торопливо двинулись в одном выступлении.
– Есть новости? – спросил тот, кто был выше роста.
– Самые лучшие, – ответил Северус Снегг.
Ежевики, а справа – высокая ухоженная живая изгородь. Длинные мантии мужчин колыхались, заплетаясь вокруг лодыжек.
– Я действительно боялся, что опоздаю, – сказал Яксли, грубое лицо, которое было освещено световой луной, чтобы снова погрузиться во тьму. – Дорога оказалась труднее, чем я ожидал. Впрочем, надеюсь, он будет доволен. Вы и вправду думаете, что приём нас ожидает хороший?
Снегг кивнул, однако в подробности вдаваться не стал. Они повернули направо, на широкую подъездную дорогу. Высокие кованые ворота. В дыму туманного металла.
Теперь звуки их шагов заглушались по обеим сторонам дорожки густыми тисами. Справа послышалось какое-то шуршание. Я думаю, что из-под мантии палубы, когда он оказался над головой своего спутника, шум оказался только белым павлином, величайшим вышагившим по тисовой изгороди.
– А он всегда умел недурно устраиваться, наш Люциус. Павлины … – фыркнул Яксли, пряча под мантию палочку.
В конце прямой дорожки выросли из темноты большой, красивый загородный дом с мерцавшим в ромбовидных окнах первого этажа светом. Где-то в тёмном парке журчал за тисовой изгородью фонтан. Снегга и Яксли торопливо шагали к парадному дверям, которые при их приближении распались, казалось, сами по себе.
И весь убитый вестибюля покрыт толстым ковром. Снегг и Яксли пересмотрели его, провожаемые взгляды бледных людей, изображенные на висевших по стенам портретах.
Двери мужчин в миг остановились, замявшись.
Гостиную заполняли безмолвные люди, сидевшие вокруг длинного, пышно изукрашенного стола. Вся мебель была бесцеремонно сдвинута к стенам. Освещало гостиную пламя, ревевшее в мраморном камине, над которым висело большое зеркало в резной золочёной оправе. Снегг и Яксли немного помедлили на пороге. Все, что нужно, чтобы судить по всему, человеческому телу, должно идти вниз, над головой и медленно кружиться, отражаться и в зеркалах. и в полированной поверхности стола. Никто, кроме бледного юноши, находился почти прямо под ним. Чтобы бросить на него взгляд.
– Яксли, Снегг, – говорит высокий голос. – Ещё немного, и вы опоздали бы.
В общем, он не мог различить. Тем не менее, они должны выступать в качестве свидетелей – голого, змееподобного, с узкими прорезями вместо ноздрей и блестящими красочными глазами с вертикалями зрачков. Бледен он был до того.
– Северус, сюда! – приказал Волан-де-Морт. – Яксли – рядом с Долоховым.
Двое мужчин заняли названные им места. Волшебство-де-Морт:
– Итак?
– Мой Лорд, Орден Феникса, нам нужно перевести Гарри Поттера в субботу, при наступлении вечера.
Это было очень интересно, потому что все вокруг было интересно, а не все отрывались от Снегга и Волан-де-Морта.
– В субботу… при наступлении вечера… – повторил Волан-де-Морт. Красные глаза, которые он видел, должны были смотреть на это, опасаясь, похоже, что они находились под влиянием пепла. Но все же, спокойно, и спустя секунду, без всякого сомнения, его господин искривился в подобной улыбке. – Хорошо. Очень хорошо. И сведения эти получены…
– Из источника, о котором мы с вами говорили, – сказал Снегг.
– Мой Лорд, – Яксли склонялся над длинным столом, вглядываясь в Волан-де-Морта и Снегга. Все повернулись к нему. – Я слышал иное, мой Лорд.
Яксли замолк, ожидаемый ответ, однако Волан-де-Морт не нашел ни слова, и Яксли продолжил:
— Долиш, мракоборец, обмолвился мимоходом, что Поттер не стронется с места до тридцатого, до вечера, который предшествует его семнадцатилетию.
Снегг улыбнулся:
— Мой источник сообщает, что существует несколько планов, направленных на то, чтобы сбить нас с толку. Полагаю, это один из них. На Долиша наверняка наложено заклятие Конфундус. И уже не впервые — давно известно, что он легко поддаётся этому заклятию.
— Уверяю вас, мой Лорд, Долиш говорил с полной уверенностью, — сказал Яксли.
– При такой заклятии это вполне естественно, – отозвался Снегг. – Уверяю вас, Яксли, Мракоборский центр уже не имеет никаких отношений с защитой Гарри Поттера. Орден считает, что в Министерстве полно-полно наших агентов.
– В кои-то веки и Орден оказался прав, а? – Хиплый смешок, эхом раскатившийся вдоль стола.
Волан-де-Морт даже не понравился.
| Волан-де-Морт даже не понравился. Он медленно поднимался над столом, и казалось, погрузился в раздумья.
– Мой Лорд, – продолжал Яксли, – Долгий уверен в том, что мальчишки будут задействованы все силы мракоборцев … Волан-де-Морт поднял большую белую ладонь, и Яксли смолк – ему осталось только посмотреть, как его хозяин снова обращается к Снеггу: – Где они собираются спрятать мальчишку теперь? – В доме одного из членов Ордена, – ответил Снегг. – Согласно моему источнику. Думаю, мой Лорд, надежды взять его там у нас практически нет, если, конечно, министерство не упало до следующей субботы. Это поможет нам найти дом. – Ну-с, Яксли, – Волан-де-Морт смотрел вдоль стола красочными глазами, в котором был вызван горе в камине огонь, – успокоить ли Министерство пасти до следующей субботы? И снова все повернулись к Яксли. Тот расправил плечи: – Мой Лорд, у меня есть хорошие новости. Мне удалось это сделать, приложить заклинание Империус на Пию Толстоватого. У многих из тех, кто сидит вокруг Яксли, округлые глаза, а у него сосед, Долохов, мужчина с длинным, кривым лицом, хлопнул Яксли по спине. – Хорошее начало, – сказал Волан-де-Морт. – Однако Толстоватый – всего лишь один человек. Скримджера наших людей. Даже одна неудавшаяся попытка покушения на жизнь министра сильно отбросила меня назад. – Да, мой Лорд, это верно, но вы все знаете, и все в министерстве. Мы сможем подчиниться себе и другим, они будут совместными усилиями скримджера. – сказал Волан-де-Морт. – В любом случае вероятность того, что Министерство станет моей до следующей субботы, мала. Придётся сделать это, когда он будет перебираться туда. – Тут у нас есть преимущество, мой Лорд, – заявил Яксли, решительно, похоже, любой ценой добиться хоть какого-нибудь похвалы. – В отдел магического транспорта уже внедрено несколько наших агентов. Если Поттер трансгрессирует или попытается воспользоваться Сетью летучего пороха, мы сразу узнаем об этом. – Он не сделает ни того, ни другого, – сказал Снегг. – Орден остерегается любого вида транспорта, находящегося в ведении или под надзором Министерства. – Тем лучше, – сказал Волан-де-Морт. – Ему придётся передвигаться в открытую. Нам будет легче взять его. – Я снова посмотрел на меня, он продолжил: – Я займусь мальчишкой лично. Во всём, что связано с Гарри Поттером, допущено слишком много промахов. Некоторые из них были моими. Мальчишка живёт благодаря моим ошибкам. Теперь те, кто сидел за столом, смотрели на него в страхе, потому что каждый из них должен был услышать, как он обвиняется в том, что Гарри Поттер всё ещё жив. Однако Волан-де-Морт, казалось, разговаривал скорее с собой, чем с ними. – У меня есть возможность прервать исполнение даже самых лучших планов. Теперь я понимаю. |
| Волан-де-Морт даже не понравился. Он медленно поднимался над столом, и, казалось, погрузился в раздумья.
– Мой Лорд, – продолжал Яксли, – Долгий уверен в том, что мальчишки будут задействованы все силы мракоборцев… Волан-де-Морт поднял большую белую ладонь, и Яксли смолк – ему осталось только посмотреть, как его хозяин снова обращается к Снеггу: – Где они собираются спрятать мальчишку теперь? – В доме одного из членов Ордена, – ответил Снегг. – Согласно моему источнику. Думаю, мой Лорд, надежды взять его там у нас практически нет, если, конечно, министерство не упало до следующей субботы. Это поможет нам найти дом. – Ну-с, Яксли, – Волан-де-Морт смотрел вдоль стола красочными глазами, в которых был вызван горевший в камине огонь, – успокоить ли Министерство пасти до следующей субботы? И снова все повернулись к Яксли. Тот расправил плечи: – Мой Лорд, у меня есть хорошие новости. Мне удалось это сделать, приложить заклинание Империус на Пию Толстоватого. У многих из тех, кто сидел вокруг Яксли, округлые глаза, а у него сосед, Долохов, мужчина с длинным, кривым лицом, хлопнул Яксли по спине. – Хорошее начало, – сказал Волан-де-Морт. – Однако Толстоватый – всего лишь один человек. Скримджера наших людей. Даже одна неудавшаяся попытка покушения на жизнь министра сильно отбросила меня назад. – Да, мой Лорд, это верно, но вы все знаете, и все в министерстве. Мы сможем подчиниться себе и другим, они будут совместными усилиями скримджера. – сказал Волан-де-Морт. – В любом случае вероятность того, что Министерство станет моей до следующей субботы, мала. Придётся сделать это, когда он будет перебираться туда. – Тут у нас есть преимущество, мой Лорд, – заявил Яксли, решительно, похоже, любой ценой добиться хоть какого-нибудь похвалы. – В отдел магического транспорта уже внедрено несколько наших агентов. Если Поттер трансгрессирует или попытается воспользоваться Сетью летучего пороха, мы сразу узнаем об этом. – Он не сделает ни того, ни другого, – сказал Снегг. – Орден остерегается любого вида транспорта, находящегося в ведении или под надзором Министерства. – Тем лучше, – сказал Волан-де-Морт. – Ему придётся передвигаться в открытую. Нам будет легче взять его. – Я снова посмотрел на меня, он продолжил: – Я займусь мальчишкой лично. Во всём, что связано с Гарри Поттером, допущено слишком много промахов. Некоторые из них были моими. Мальчишка живёт благодаря моим ошибкам. Теперь те, кто сидел за столом, смотрели на него в страхе, потому что каждый из них должен был услышать, как он обвиняется в том, что Гарри Поттер всё ещё жив. Однако Волан-де-Морт, казалось, разговаривал скорее с собой, чем с ними. – У меня есть возможность прервать исполнение даже самых лучших планов. Теперь я понимаю. |
| Теперь я понимаю. Я должен стать тем, кто убил Гарри Поттера, и я им стану. И, похоже, в ответе на них внезапно раздался вопль – страшный, протяженный крик страдания и боли. Многие из сидящих за столом испуганно уставились в пол.
– Хвост, – сказал Волан-де-Морт, все так же негромко и задумчиво, по-прежнему не отрываясь от тела над столом, – что наш пленник должен вести себя тихо? – Да, м-мой Лорд, – выдохнул маленький человечек, сидел в середине стола, так что он казался на первый взгляд пустым. Он сполз на пол и торопливо выскочил из комнаты, оставив за собой странное серебристое свечение. – Как я уже сказал, – продолжал Волан-де-Морт, я должен многое понять. Прежде чем я отправлюсь убивать Поттера. На всех лицах было только одно – ужас, как будто он объявил. – Добровольцы отсутствуют? – осведомился Волан-де-Морт. – Ну, это же … Люциус, я не вижу причин. Люциус Малфой поднял на него взгляд. Кожа Люциуса казалась в свете камина желтоватой, восковой, его глаза были обведены чернотой. Он хрипло переспросил: – Мой Лорд? – Твоя палочка, Люциус. Я хочу получить твою палочку. – Я… Малфой искоса взглянул на жену. Длинные светлые волосы свисали ей на спину. Люциуса. С этой точки зрения, вы можете видеть паланту и протянул ее Волан-де-Морту. – Из чего она? – Из вяза, мой Лорд, – прошептал Малфой. – А внутри? – Драконовая… сердечная жила дракона. – Хорошо, – представлен Волан-де-Морт. Он достал собственную палочку, сравнил их длину. Неверное движение – на долю секунд, которые могут показаться, что он надеется получить от Волан-де-Морта его палочку в обмен на свою. Глаза Волан-де-Морта, заметившего это движение, злобно расширились. – Отдать тебе мою палочку, Люциус? Мою палочку? За столом кто-то хихикнул. – Я вернул тебе свободу, Люциус. По-твоему, этого мало? Тем не менее, я заметил, что в твоем доме, Люциус? – Ничего, мой Лорд, совсем ничего! – Какая ложь, Люциус… Шипение, послание в негромком голосе Волан-де-Морта, казалось, продолжалось и после того, как его жёсткий рот замер. Он не мог подавить всеобщее восхищение – что-то тяжёлое за столом. Волан-де-Морта начала забираться огромная змея. Волан-де-Морту на плечи. Глаза с вертикальными прорезями зрачков не мигали. Волан-де-Морт, не отрывной взгляд от Люциуса Малфоя, рассеянно погладил эту тварь длинными тонкими пальцами. – Малфои выглядят недовольными своей участью? У меня много лет не было твердости. – Разумеется, мой Лорд, – ответил Люциус Малфой. Она дрожит. – Мы жаждали этого – и жаждем сейчас. |
| — Мы жаждали этого — и жаждем сейчас.Замершая слева от него супруга кивнула, странно и натужно, и перевела взгляд с лица Волан-де-Морта на змею. Справа от Люциуса его сын, Драко, то и дело поглядывавший на висевшее над ним безжизненное тело, бросил на Волан-де-Морта быстрый взгляд и отвёл его в сторону, боясь встретиться со своим господином глазами.
— Мой Лорд, — произнесла сдавленным от охвативших её чувств голосом смуглая женщина, которая сидела чуть дальше от Волан-де-Морта, — то, что вы здесь, в нашем родовом поместье, честь для нас. Большей радости быть просто не может. Она сидела рядом с сестрой, нисколько на неё не похожая, — ни тёмными волосами, ни тяжёлыми веками, ни осанкой, ни манерами. Нарцисса сидела прямо и бесстрастно, между тем как Беллатриса склонялась над столом к Волан-де-Морту так, точно одних только слов было мало, чтобы выразить её желание полнейшей близости к нему. — Большей радости, — повторил Волан-де-Морт, немного склонив голову набок и вглядываясь в лицо Беллатрисы. — Из твоих уст, Беллатриса, такие слова значат немало. Лицо её залила краска, глаза наполнились слезами счастья. — Мой Лорд знает, что я говорю чистую правду! — Большей радости быть просто не может… Даже в сравнении со счастливым событием, которое, как я слышал, произошло на этой неделе в вашей семье? Беллатриса, приоткрыв рот, уставилась на него в явном недоумении. — Я не понимаю, о чём вы говорите, мой Лорд. — Я говорю о твоей племяннице, Беллатриса. И о вашей, Люциус и Нарцисса. Она ведь только что вышла замуж за оборотня, за Римуса Люпина. Вы, должно быть, очень гордитесь этим. Все, кто сидел за столом, глумливо загоготали. Многие склонились друг к другу, обмениваясь насмешливыми взглядами, некоторые застучали по столу кулаками. Огромная змея, раздражённая этим шумом, открыла пасть и сердито зашипела, однако Пожиратели смерти её не услышали — до того обрадовало их унижение, которому подверглись Беллатриса и Малфои. Лицо Беллатрисы, совсем недавно светившееся от счастья, пошло уродливыми багровыми пятнами. — Она не племянница нам, мой Лорд! — воскликнула Беллатриса, перекрикивая весёлый гам. — После того как наша сестра вышла замуж за грязнокровку, мы — Нарцисса и я — ни разу не виделись с ней. Её отродье не имеет ни с кем из нас ничего общего, как и животное, за которое она выскочила замуж. — А что скажешь ты, Драко? — спросил Волан-де-Морт, и хотя голос его был тих, он легко перекрыл улюлюканье и глумливый гогот. — Ты как — будешь нянчиться с её щенками? Весёлый гомон усилился. Драко Малфой в ужасе взглянул на отца, уставившегося себе в колени, потом поймал взгляд матери. Та почти неприметно качнула головой и снова уставилась непроницаемым взглядом в стену напротив. — Довольно, — проронил, поглаживая рассерженную змею, Волан-де-Морт. — Довольно. И смех мгновенно стих. — Многие из древнейших наших семейных древес со временем заболевают, — сказал он. Беллатриса, затаив дыхание, умоляюще смотрела на него. — Вам придётся подрезать ваше, чтобы оно выздоровело, не так ли? Отсечь ветви, которые угрожают здоровью всего дерева.
— Да, мой Лорд, — прошептала Беллатриса, и глаза её снова наполнились слезами благодарности. — При первой же возможности! — Ты её получишь, — сказал Волан-де-Морт. — И в вашей семье, и во всём мире… мы обязаны уничтожать пятнающую нас заразу, пока не останутся только те, в чьих жилах течёт чистая кровь. Волан-де-Морт поднял палочку Люциуса Малфоя, наставил её на медленно вращавшуюся над столом фигуру, слегка повёл палочкой. Фигура ожила, застонала и забилась, как будто пытаясь порвать незримые путы. |
— Ты узнаешь нашу гостью, Северус? — осведомился Волан-де-Морт.
Снегг поднял взгляд к перевёрнутому лицу. И все Пожиратели смерти уставились вверх, на пленницу, словно получив наконец разрешение проявить любопытство. Как только лицо несчастной повернулось к огню, она произнесла надтреснутым, полным ужаса голосом:
— Северус! Помогите!
— Да, разумеется, — произнёс Снегг, едва лицо её снова медленно отворотилось в сторону.
— А ты, Драко? — спросил Волан-де-Морт, поглаживая не занятой палочкой рукой голову змеи.
Драко резко потряс головой. Теперь, когда женщина очнулась, он, казалось, не мог больше смотреть на неё.
— Ну да, ты же не ходил на её уроки, — сказал Волан-де-Морт. — К сведению тех из вас, кто с ней незнаком, у нас гостит сегодня Чарити Бербидж, состоявшая до недавнего времени преподавательницей в школе чародейства и волшебства Хогвартс.
Вдоль стола пронёсся шумок одобрительного понимания. Полная, сутуловатая женщина с заострёнными зубами захихикала:
— Да, профессор Бербидж сообщала детям чародеев и волшебников сведения о маглах… Объясняла, что они не так уж и сильно отличаются от нас…
Один из Пожирателей смерти плюнул на пол. Чарити Бербидж снова повернулась лицом к Снеггу:
— Северус… пожалуйста… пожалуйста…
— Молчать! — Волан-де-Морт снова взмахнул палочкой Малфоя, и Чарити умолкла, словно ей в рот засунули кляп. — Однако грязнить и развращать сознание детей чародеев профессору Бербидж было мало, поэтому на прошлой неделе она напечатала в «Ежедневном пророке» страстную статью, посвящённую защите грязнокровок. Волшебники, говорит она, должны принять в свои объятия этих людишек, крадущих наши знания и нашу магию. Вырождение нашей чистой породы, уверяет профессор Бербидж, есть вещь самая желательная… она была бы лишь рада, если бы все мы спаривались с маглами… или же, вне всяких сомнений, с оборотнями…
На этот раз никто не засмеялся, ибо в голосе Волан-де-Морта звучали безошибочно узнаваемые гнев и презрение. Чарити Бербидж в третий раз повернулась лицом к Снеггу. Из глаз её струились, стекая на волосы, слёзы. Снегг безразлично смотрел на её лицо, снова отворачивавшееся от него.
— Авада Кедавра!
Полыхнул зелёный свет, осветив каждый угол гостиной.
Чарити рухнула на стол, ударившись о него с такой силой, что он затрясся и затрещал. Несколько Пожирателей смерти отпрянули, прижавшись к спинкам своих кресел. Драко и вовсе упал на пол.
— Кушать подано, Нагайна, — негромко произнёс Волан-де-Морт, и огромная змея соскользнула с его плеч на полированную поверхность стола.
Глава 2. Памяти усопшего
Кровь всё текла и текла. Сжимая правую руку левой и негромко ругаясь, Гарри толкнул плечом дверь своей комнаты. И тут же услышал хруст раздавленного ногой фарфора: он наступил на стоявшую прямо перед дверью чашку давно остывшего чая.
— Какого…
Гарри оглянулся, но лестничная площадка дома номер четыре по Тисовой улице была пуста. Надо полагать, чашка чаю перед дверью отвечала представлениям Дадли о мине-ловушке. Держа кровоточащую руку над головой, Гарри сгрёб другой рукой осколки фарфора и ссыпал их в стоявшую прямо за дверью, едва различимую в сумерках мусорную корзину. А потом протопал в ванную комнату, чтобы сунуть порезанный палец под кран.
Глупо, бессмысленно, обидно, что ещё четыре дня нельзя колдовать… Впрочем, вряд ли он справился бы с порезом своими силами. Лечить раны он так и не научился, и это — если вспомнить о его ближайших планах — серьёзный пробел в полученном им магическом образовании. Поставив в уме галочку — надо бы выяснить у Гермионы, как это делается, — Гарри отодрал большой ком туалетной бумаги, протёр им пол в коридоре, собрав столько пролитого чая, сколько смогла впитать бумага, а затем вернулся в спальню и захлопнул за собой дверь.
Это утро Гарри провёл, опустошая свой школьный чемодан, — впервые с тех пор, как он уложил его шесть лет назад. В начальные годы учёбы Гарри просто выгребал из него примерно три четверти содержимого, заменяя его новыми вещами и оставляя на дне разного рода мусор: старые гусиные перья, сушёные жучиные глаза, лишившиеся пары и ставшие маловатыми носки. Так вот, несколько минут назад Гарри сунул во всю эту муть правую руку и вдруг ощутил острую боль в безымянном пальце, а вытянув руку наружу, увидел, как из него течёт, и течёт сильно, кровь.
Дальше Гарри действовал с большей осторожностью. Опустившись на колени, он порылся на дне чемодана, нашёл старый значок, на котором потускневшая надпись: «СЕДРИКА ПОДДЕРЖИМ — ОН НАСТОЯЩИЙ ЧЕМПИОН» — ещё сменялась время от времени другой, столь же потускневшей: «ГАРРИ ПОТТЕР, ТЫ СМЕРДЯК», потёртый и потрескавшийся вредноскоп и золотой медальон со спрятанной в нём запиской от Р. А. Б., и наконец отыскал то, что рассадило ему палец. И сразу узнал его. Это был осколок — длиной в два дюйма — зачарованного зеркала, которое подарил ему покойный крёстный отец, Сириус. Гарри отложил осколок в сторону, осторожно ощупал чемодан. Пытаясь отыскать ещё какие-нибудь остатки этого подарка, однако, кроме стеклянной пыли, прилипшей к прочему сору и поблёскивавшей, подобно песочку, ничего не нашёл.
Гарри присел на корточки, осмотрел повредивший ему палец осколок, но, кроме отражения собственных ярких зелёных глаз, ничего в нём не увидел. Тогда он положил осколок поверх лежавшего на кровати утреннего номера «Ежедневного пророка» и попытался стряхнуть с себя вызванные находкой разбитого зеркала горестные воспоминания и печаль, занявшись остатками мусора, покрывавшего дно чемодана.
На разбор его ушёл ещё час. Гарри выбрасывал то, от чего никакой пользы уже точно не будет, складывал в две кучки вещи, которые ещё могли, хотя бы теоретически, пригодиться. Школьная форма, костюм, в котором он выходил на игру в квиддич, пергамент, перья и большая часть учебников грудой легли в углу комнаты, где им и предстояло остаться. Интересно, как поступят с ними дядя и тётка? Наверное, сбагрят куда-нибудь в самый тёмный час ночи, будто улики, свидетельствующие о некоем злодейском преступлении. Свою магловскую одежду, мантию-невидимку, набор для приготовления зелий, кое-какие книги, подаренный Хагридом альбом с фотографиями, пачку писем и волшебную палочку Гарри уложил в старый рюкзачок. В наружный карман его пошла Карта Мародёров и медальон с запиской от Р. А. Б. Это почётное место медальон получил не по причине его ценности, которой он, собственно говоря, и не обладал, но по причине цены, которую пришлось за него заплатить.
В итоге осталось разобраться лишь с объёмистой кипой газет, лежавшей на столе рядом с белой совой Гарри, Буклей. Газет было ровно столько, сколько дней провёл он этим летом на Тисовой улице.
Гарри поднялся с пола, потянулся, подошёл к столу. Букля не шелохнулась. Он начал перебирать газеты, отбрасывая номер за номером на груду ненужного мусора. Сова спала или притворялась спящей — она сердилась на Гарри за то, что в последнее время он выпускал её из клетки лишь ненадолго.
Когда газет осталось совсем немного, Гарри начал перебирать их с несколько большим вниманием — ему нужен был номер, пришедший почти сразу после его приезда сюда, тот, на первой странице которого коротко сообщалось об отставке преподававшей в Хогвартсе магловедение Чарити Бербидж. И наконец он этот номер нашёл. Открыв его на десятой странице, Гарри уселся за стол, чтобы перечитать статью, которую искал
ПАМЯТИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА
Я познакомился с Альбусом в одиннадцать лет, в первый наш хогвартсовский день. Приязнь, возникшая между нами, несомненно, объяснялась тем, что в школе мы оба ощущали себя чужаками. Я перед самым приездом туда переболел драконовой оспой, и, хотя был уже незаразен, моя рябая, зеленоватого оттенка физиономия популярности мне среди учеников отнюдь не прибавляла.
| Приязнь, возникшая между нами, несомненно, объяснялась тем, что в школе мы оба ощущали себя чужаками. Я перед самым приездом туда переболел драконовой оспой, и, хотя был уже незаразен, моя рябая, зеленоватого оттенка физиономия популярности мне среди учеников отнюдь не прибавляла. Что касается Альбуса, он появился в Хогвартсе обременённым нежелательной известностью. Едва ли не за год до того отца Альбуса, Персиваля, посадили в тюрьму за жестокое, подробно описанное в прессе нападение на трёх молодых маглов.Альбус никогда не пытался отрицать, что его отец (которому предстояло скончаться в Азкабане) повинен в этом преступлении. Напротив, когда я набрался храбрости и спросил его о случившемся, он сказал, что считает отца повинным в преступлении. Однако рассказывать что-либо об этом прискорбном инциденте Дамблдор отказывался, хоть многие и пытались втянуть его в такой разговор. Кое-кто склонен был восхвалять поступок его отца, полагая, что и Альбус тоже ненавидит маглов. Но они сильно заблуждались. Всякий, кто знал Альбуса, подтвердит, что он не питал к маглам даже малейшей неприязни. На самом деле из-за решительных выступлений в защиту прав маглов Альбус нажил в дальнейшем немало врагов.
Впрочем, прошло лишь несколько месяцев, и известность, приобретённая Альбусом, затмила известность его отца. К концу первого учебного года его уже называли не сыном маглоненавистника, но ни больше ни меньше как самым блестящим учеником, какого когда-либо видела наша школа. Те из нас, кому выпала честь стать его друзьями, приобрели очень многое, всего лишь наблюдая за ним, — не говоря уж о помощи и поддержке, на которые он никогда не скупился. Много позже он признался мне, что даже тогда считал работу учителя величайшей радостью в жизни. Альбус не только получал все почётные награды, какие были учреждены школой, очень скоро он вступил в деятельную переписку с самыми знаменитыми волшебниками того времени, включая прославленного алхимика Николаса Фламеля, известного историка Батильду Бэгшот и теоретика магии Адальберта Уоффлинга. Несколько написанных им статей были приняты к публикации такими научными журналами, как «Трансфигурация сегодня», «Проблемы чароведения» и «Практика зельеварения». Все полагали, что Дамблдора ожидает блестящая и стремительная карьера, единственный вызывавший споры вопрос состоял в том, когда именно он станет министром магии. В последующие годы часто ходили разговоры, что он вот-вот займёт этот пост, однако подобного рода амбиций Дамблдор никогда не имел. Через три года после нашего поступления в Хогвартс в школе появился и брат Альбуса, Аберфорт. Особым сходством они не отличались. Аберфорт не был большим книгочеем и, в отличие от Альбуса, предпочитал разрешать разногласия не разумной беседой, а дуэлью. Было бы, однако, совершенно неверным полагать, как делали многие, что дружбы между братьями не существовало. Они ладили друг с другом в той мере, в какой это возможно для столь несхожих юношей. К тому же, если говорить со всей прямотой, жизнь в тени Альбуса была для Аберфорта испытанием не самым простым. Неизменное превосходство Альбуса даже для его друзей оборачивалось своего рода травмой, а уж для брата оно было тем более неприятным. Выйдя из Хогвартса, мы с Альбусом собрались отправиться вместе в традиционное странствие по белому свету — посетить заграничных волшебников, понаблюдать за их работой, а уже после этого начать наши собственные карьеры. Однако нам помешала трагедия. Перед самым началом задуманного нами путешествия скончалась мать Альбуса, Кендра, оставив его главой и единственным кормильцем семьи. Я отложил свой отъезд на срок, достаточный для того, чтобы почтить память Кендры присутствием на её похоронах, а затем отправился в странствие, теперь уже одиночное. О том, чтобы не получивший в наследство сколько-нибудь значительных средств Альбус, на попечении которого остались к тому же младшие брат и сестра, сопровождал меня, теперь не могло быть и речи. |
ПАМЯТИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА
Я познакомился с Альбусом в одиннадцать лет, в первый наш хогвартсовский день. Приязнь, возникшая между нами, несомненно, объяснялась тем, что в школе мы оба ощущали себя чужаками. Я перед самым приездом туда переболел драконовой оспой, и, хотя был уже незаразен, моя рябая, зеленоватого оттенка физиономия популярности мне среди учеников отнюдь не прибавляла.
| Приязнь, возникшая между нами, несомненно, объяснялась тем, что в школе мы оба ощущали себя чужаками. Я перед самым приездом туда переболел драконовой оспой, и, хотя был уже незаразен, моя рябая, зеленоватого оттенка физиономия популярности мне среди учеников отнюдь не прибавляла. Что касается Альбуса, он появился в Хогвартсе обременённым нежелательной известностью. Едва ли не за год до того отца Альбуса, Персиваля, посадили в тюрьму за жестокое, подробно описанное в прессе нападение на трёх молодых маглов.Альбус никогда не пытался отрицать, что его отец (которому предстояло скончаться в Азкабане) повинен в этом преступлении. Напротив, когда я набрался храбрости и спросил его о случившемся, он сказал, что считает отца повинным в преступлении. Однако рассказывать что-либо об этом прискорбном инциденте Дамблдор отказывался, хоть многие и пытались втянуть его в такой разговор. Кое-кто склонен был восхвалять поступок его отца, полагая, что и Альбус тоже ненавидит маглов. Но они сильно заблуждались. Всякий, кто знал Альбуса, подтвердит, что он не питал к маглам даже малейшей неприязни. На самом деле из-за решительных выступлений в защиту прав маглов Альбус нажил в дальнейшем немало врагов.
Впрочем, прошло лишь несколько месяцев, и известность, приобретённая Альбусом, затмила известность его отца. К концу первого учебного года его уже называли не сыном маглоненавистника, но ни больше ни меньше как самым блестящим учеником, какого когда-либо видела наша школа. Те из нас, кому выпала честь стать его друзьями, приобрели очень многое, всего лишь наблюдая за ним, — не говоря уж о помощи и поддержке, на которые он никогда не скупился. Много позже он признался мне, что даже тогда считал работу учителя величайшей радостью в жизни. Альбус не только получал все почётные награды, какие были учреждены школой, очень скоро он вступил в деятельную переписку с самыми знаменитыми волшебниками того времени, включая прославленного алхимика Николаса Фламеля, известного историка Батильду Бэгшот и теоретика магии Адальберта Уоффлинга. Несколько написанных им статей были приняты к публикации такими научными журналами, как «Трансфигурация сегодня», «Проблемы чароведения» и «Практика зельеварения». Все полагали, что Дамблдора ожидает блестящая и стремительная карьера, единственный вызывавший споры вопрос состоял в том, когда именно он станет министром магии. В последующие годы часто ходили разговоры, что он вот-вот займёт этот пост, однако подобного рода амбиций Дамблдор никогда не имел. Через три года после нашего поступления в Хогвартс в школе появился и брат Альбуса, Аберфорт. Особым сходством они не отличались. Аберфорт не был большим книгочеем и, в отличие от Альбуса, предпочитал разрешать разногласия не разумной беседой, а дуэлью. Было бы, однако, совершенно неверным полагать, как делали многие, что дружбы между братьями не существовало. Они ладили друг с другом в той мере, в какой это возможно для столь несхожих юношей. К тому же, если говорить со всей прямотой, жизнь в тени Альбуса была для Аберфорта испытанием не самым простым. Неизменное превосходство Альбуса даже для его друзей оборачивалось своего рода травмой, а уж для брата оно было тем более неприятным.
|
|
Дамблдор словно бы и родился таким, каким знал его Гарри, — почтенным старцем с гривой серебристых волос. Вообразить его подростком — это казалось столь же странным, как вообразить Гермиону дурой, а соплохвоста исполненным добродушия.
Гарри никогда и в голову не приходило расспрашивать Дамблдора о его прошлом. Конечно, такие расспросы представлялись ему, мальчишке, странными и даже дерзкими, но ведь все же знали о легендарной дуэли Дамблдора с Грин-де-Вальдом, а между тем Гарри и не подумал спросить старика ни о том, на что она походила, ни об иных его прославленных достижениях. Нет, они всегда разговаривали о Гарри — о прошлом Гарри, о будущем Гарри, о планах Гарри… И теперь ему казалось, несмотря на всю опасность и ненадёжность его будущего, что он упустил невозвратимую возможность, ни разу не попросив Дамблдора побольше рассказать о себе — даже при том, что на единственный личный вопрос, какой он задал старику, тот, как подозревал Гарри, дал ответ далеко не искренний:
«Что вы видите, когда смотрите в зеркало?»
«Я? Я вижу себя, держащего в руке пару толстых шерстяных носков».
Проведя несколько минут в таких размышлениях, Гарри вырвал из «Пророка» некролог, аккуратно сложил его и засунул в первый том «Практического руководства по магической защите от Тёмных искусств». Потом он бросил газету в кучу мусора и обернулся, чтобы ещё раз оглядеть комнату. Теперь она выглядела намного опрятнее. Единственный непорядок составлял в ней сегодняшний номер «Ежедневного пророка», лежавший вместе с осколком зеркала на кровати.
Гарри пересёк комнату, сдвинул с газеты осколок и развернул её. Получив сегодня утром от почтовой совы свёрнутый в трубку номер, он лишь взглянул на украшавший первую страницу заголовок и отметил про себя, что о Волан-де-Морте в нём ничего не сказано. Гарри был уверен — Министерство старается не допустить распространения новостей о Волан-де-Морте и «Пророк» помогает ему в этом. И только теперь он обнаружил то, чего не заметил с первого взгляда.
Поперёк нижней половины страницы над фотографией снятого на ходу Дамблдора шёл заголовок поменьше:
ДАМБЛДОР. НАКОНЕЦ-ТО ВСЯ ПРАВДА?
На следующей неделе выйдет в свет шокирующий рассказ о небезупречном гении, которого многие считают величайшим волшебником его поколения. Срывая привычную всем маску невозмутимого сребробородого мудреца, Рита Скитер описывает его тяжёлое детство, беспутную юность, пожизненную вражду далеко не с одним человеком и позорные тайны, которые Дамблдор унёс с собой в могилу. ПОЧЕМУ человек, которому предлагали пост министра магии, предпочитал оставаться простым директором школы? КАКИМ было подлинное назначение секретной организации, известной под названием «Орден Феникса»? КАК на самом-то деле встретил свой конец Дамблдор?
Ответы на эти и многие другие вопросы исследуются в новой сенсационной биографии «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», написанной Ритой Скитер. Читайте на странице 13 эксклюзивное интервью, которое она дала Бетти Брейтуэйт.
Гарри рывком раскрыл газету, нашёл тринадцатую страницу. Над интервью красовалось ещё одно знакомое лицо — женщина с искусно завитыми светлыми волосами и в украшенных драгоценными камнями очках скалила зубы в якобы обворожительной улыбке и покачивала пальчиком перед собой. Гарри, стараясь не обращать внимания на это тошнотворное зрелище, приступил к чтению.
В жизни Рита Скитер человек куда более мягкий и обаятельный, чем думают те, кто знаком с вышедшими из-под её пера прославленными своей резкостью портретами известных людей. Мы встретились с ней в прихожей её уютного дома и отправились прямиком на кухню, где Рита угостила меня чаем, тортом и, разумеется, наисвежайшими слухами.
— Да, конечно, Дамблдор — это мечта биографа, — говорит Скитер. — Такая долгая, полная событий жизнь.
Продолжение следует…
Published: Jan 15, 2019
Latest Revision: Jan 15, 2019
Ourboox Unique Identifier: OB-557515
Copyright © 2019
Skip to content